Кризисы — это плохо, но от них никуда не спрячешься. Они сотрясают мировую экономику с 1825 года. Тут уж не до злорадства по поводу того, что «у соседа корова сдохла». И хотя со всех сторон нам внушают: кризис закончился, забудьте, — забыть никак не получается.

Мировой кризис не переждешь, поглядывая на часы. Из того, что сейчас происходит, надо извлечь урок. Иначе ни тебе теремов, ни званий — будет все то же разбитое корыто. Надо руководствоваться другим принципом. Если верно то, что война не закончена, пока не похоронен последний погибший на ней солдат, то верно и то, что кризис не завершен, пока из него не извлечены уроки. В противном случае он может вернуться, даже не постучавшись.

А уроки не выучены, и к России это относится в первую очередь.

I’ll be back!

Только-только опустился занавес в мыльной опере «дефолт [дефолт] по-голливудски», как грянул «черный четверг» 4 августа, и биржи бегом вернулись в 2008 год. Этот забег пока никто не объяснил.

На Европу вообще больно смотреть. Все помнят о базовых договоренностях о бюджетно-долговой дисциплине, и никто ее не соблюдает. Паника нарастает, слышны, например, такие заявления: «Когда кризис в еврозоне стал набирать обороты, я всегда говорил: надо остановить его на пороге Испании. В противном случае будет катастрофа!» (Стивен Белл, лондонский хедж-фонд [хедж-фонд] GLC). Разве все это не продолжение кризиса? Можно, конечно, успокаивать себя статистикой, из которой следует, что мировая рецессия возможна, но пока ее нет.

Так, вопреки прогнозам у России пока профицитный бюджет. Но статистика иногда и в самом деле знает все. А она напоминает: средние цены на нефть в первой половине 2011 года те же, что и в первой половине 2008 года. Тогда в некоторые моменты котировки вплотную приближались к $150 за баррель, а потом за 20 недель рухнули ниже $60.

Если «черный четверг» — это звонок, то пора занимать места, чтобы не опоздать на очередное представление.

Порублю!

Пока речь шла о штормовых ветрах мировой экономики. Но есть и специфически российские причины для серьезного беспокойства.

В экспертном сообществе звучат предупреждения: торговый, а вместе с ним и платежный баланс развиваются так, что впереди маячит девальвация, то есть быстрое и существенное снижение курса рубля по отношению к мировым валютам.

Напомню, в кризис 2008 года курс доллара менее чем за полгода изменился с 23,13 рубля до 36,43 рубля, то есть примерно в 1,6 раза. Евро за тот же период потяжелел в 1,4 раза.

На этот раз во всем виноват импорт. Во втором квартале 2011 года его рост составил 43%, достигнув $83 млрд, что выше докризисного уровня. Экспорт при этом вырос на 38,5%. «Если прошлогодний рост импорта можно было бы списать на отложенный в условиях экономического кризиса спрос и на низкую базу 2009 года, то сейчас основной причиной роста, вероятнее всего, являются ожившее банковское кредитование и поведение потребителей.

Люди поняли, что ставки по депозитам сильно отстают от инфляции, и выбирают теперь иномарки и товары длительного пользования». По оценкам специалистов Высшей школы экономики, в текущем году импорт может достичь $345—350 млрд (рост на 39—41%), что вновь заставляет задуматься об устойчивости платежного баланса.

Положительное сальдо счета текущих операций во II квартале 2011 года уже снизилось примерно до 1% ВВП с 4,8% по итогам 2010 года.

Если согласиться с тем, что речь идет о длительной тенденции, самое время вспомнить: и в 1998, и в 2008 годах рубль падал, когда сальдо счета текущих операций устойчиво снижалось ниже 1—2% ВВП. От девальвации может защитить рост цен на нефть, но неустойчивость мировой экономики и возможное укрепление доллара к евро не сулят подобного развития. Есть и немалые российские международные резервы.

Но и рост цены нефти (если конъюнктура все же смилостивится), и использование резервов только отодвинут, но не устранят угрозу.

Серьезность ситуации подтверждает тот факт, что с выводами экспертов в принципе согласны в Минэкономразвития. Разница — в сроках. Замминистра Андрей Клепач в июне 2011 года на проходившем в Страсбурге Российском экономическом и финансовом форуме спрогнозировал выход платежного баланса на отрицательное сальдо по счету текущих операций «в 2013—2014 годах». Он также напомнил, что «два предыдущих раза, когда мы подходили к этому рубежу (в 1998 и в 2008 годах. — «Профиль»), заканчивались существенной девальвацией курса рубля».

Чем хуже, тем лучше?

Девальвации, таким образом, назначены два срока. Клепач, отражая официальную точку зрения, относит ее, естественно, на более отдаленную перспективу. Независимые эксперты прямо говорят, что резкая девальвация возможна как раз в период между избранием нового (старого) президента и процедурой его инаугурации. Такой прогноз выглядит намеренно политизированным. Но так ли это?

Клепач, уже вернувшись из Страсбурга, сделал дополнительную оговорку, увязав возможную девальвацию с падением цен на нефть. Порогом для ускорения процесса он назвал цифру в $60 за баррель. По сути, той же ценной не раз грозил вице-премьер Алексей Кудрин, правда, он использовал этот аргумент в неравной борьбе против наращивания госрасходов. Конечно, сейчас цена еще выше $100, но после предупреждения, прозвучавшего в «черный четверг», пороговые $60 уже не выглядят фантастикой.

Девальвация — это серьезное экономическое и социально-политическое потрясение, влекущее за собой насильственное изменение структуры экономики. Но принципиально важно другое: девальвация рубля — неизбежное следствие сегодняшней модели экономического развития страны, в центре которой не модернизация и даже не продвижение к ней, а все та же ставка на рост цены нефти. И в этом смысле важно даже не то, когда именно девальвация произойдет, а то, какой политический резонанс она вызовет.

Чем сильнее будет обвал, тем больше шансов разбудить структурные реформы, направленные на диверсификацию экономики. Впрочем, пока извлекать уроки из экономических кризисов у России не очень-то получается.